Сегодня мы в Слоке - там, где заканчивается Юрмала, в самой старой ее части. Впрочем, с Юрмалой Слока срослась только в 1959 году. До этого она была самостоятельным городком и  курортного юрмальского шика здесь не было никогда. Да и от моря далековато.

Зато развивалась промышленность. Герцог Якоб еще в 17 веке построил здесь стекольный завод и медеплавильные печи. Статус города Слоке (или Шлок) пожаловала Екатерина Великая, разрешившая селиться здесь людям разных вероисповеданий, и всячески радевшая о развитии там ремесел.

В 1877 году здесь открыли Рижско-Тукумскую железную дорогу. Вскоре возводится Балтийская целлюлозная фабрика, крупнейшая по производству бумаги в Европе. И  на целое столетие фабрика стала  градообразующим предприятием Слоки. А в 90-е, на волне Атмоды, вся Латвия бушевала , требуя закрыть тогда уже Слокский целлюлозный комбинат, отравляющий Лиелупе и морские воды. И комбинат закрыли.

Сейчас мы на его территории. Зрелище не для слабонервных. Всюду руины, на фоне которых видно несколько зданий прекрасной промышленной архитектуры.

Валерий Оленийчук, плотный улыбчивый человек, средних лет, показывает мне крохотную птицеферму,  здесь же во дворе, между  руинами и  сохранившимся домом. Валерий реставрирует помещения и приводит в порядок территорию Слокской бумажной фабрики, где собирается построить концертный зал под открытым небом, но сейчас занимается организацией гуманитарной помощи Украине.

Марьяна Кицай - худенькая миловидная женщина, несмотря на тепло в  помещении, кутающаяся в не по размеру большую куртку. Разговор с ней пошёл об Украине, оформлении документов на пособие и статус, но оказалось, что Марьяна  это делать не спешит. Сумев  добраться до Латвии из горящей под путинскими снарядами Украины, Марьяна мечтает в первый день мира вернуться обратно, потому что в Украине осталась ее семья, ее душа.