Латвийское радио 4 пообщалось с президентом Латвии Эдгаром Ринкевичем о развале коалиции, языковой реформе в школах, законе о российских гражданах в Латвии и о том, что только у граждан России может получиться изменить свою страну. 

Cамой большой и главной актуальностью дня остается создание новой коалиции и правительства. Уходя в отставку, нынешний премьер Кариньш не раз говорил – это необходимо ради большей динамики в работе Кабинета Министров. Президент на это ответил: “Создание любого правительства – сразу после выборов или после того, как пал предыдущий кабинет – небольшая драма. Несомненно, кипят эмоции. Но я хочу подчеркнуть несколько вещей. Правительство создает кандидат, приглашенный президентом страны. И партии, с которыми я встречался накануне, и в разговоре с которыми я обозначил неотложные дела. Их много, и это сложные вопросы: тарифы на электроэнергию, рост цен на продукты питания, проценты по кредитам… Не говоря уже о планах широкого развития народного хозяйства. Мы просто не можем долго ждать, пока будет создано новое правительство. 

Мне не принципиально, кто будет в новой коалиции с точки зрения партий. Принципиально важно, чтобы были конкретные и четкие дела на благо государства.

Я не собираюсь заниматься патологоанатомическим анализом этого правительства. Моя главная задача – добиться, чтобы в Латвии как можно скорее появилось работоспособное правительство. Конечно, я хочу видеть широкую коалицию. Но мы не можем тратить недели и месяцы, чтобы создать эту широкую коалицию. Будет – будет, не будет – не будет”.

Говоря о начале нового учебного года, когда в первых, четвертых, седьмых классах учебный процесс полностью перешел на латышский язык, Эдгар Ринкевич согласился, что процесс не будет ни простым, ни гладким: “Но я думаю, что решение усилить роль государственного языка в образовании, в том числе национальных меньшинств, правильное. Нужно стараться устранить очевидные проблемы. Они будут – я не знаю ни одну реформу или перемены, которые происходили бы очень гладко. Всегда где-то что-то хромает, что-то приходится исправлять. Но стратегическое направление выбрано правильно”.

Когда речь заходит об учителях, которые не смогли в достаточной степени овладеть языком, Эдгар Ринкевич задает встречный вопрос - почему до сих пор были ситуации, когда люди, для которых русский  – родной язык, говорили в магазинах и учреждениях по-латышски, а продавец или чиновник переходил на русский - это тоже не способствовало желанию выучить и использовать язык: “Признаюсь, когда я учил французский, то стеснялся говорить на нем вслух – очень не хотелось допускать ошибки и казаться смешным. Думаю, в такой ситуации оказывались и эти люди. Сделало ли все для этого государство? В данный момент я не буду критиковать и винить государство. Я хорошо помню то время, когда были доступны разные программы интеграции и обучения языку. В том числе, бесплатные. Но все ли использовали эту возможность? Я скажу – нет.  

Не всегда мы должны говорить, что все – только на стороне государства. Это более широкая проблема. Может, многим казалось – нужен ли мне латышский, если все равно со мной будут говорить по-русски? Другие думали – ну, зачем человеку мучиться, перейду в разговоре с ним на русский. В-третьих, когда эти требования начали ужесточаться в последние годы…  Вы же помните первую реформу в 2004-м году? Какое огромное сопротивление было в отношении очень умеренных норм по введению латышского языка в школах меньшинств. Так что здесь я не вижу, чтобы государство в чём-то ошиблось. И если вы спросите про это у одного-другого в латышской аудитории, то услышите в ответ – а почему система образования не стала более латышской еще в середине 90-тых годов? Вы услышите жесткое мнение. Не важно, как было. Важно, куда мы идем. Конечно, 24-тое февраля прошлого года и без этого накалило массу эмоций”.

Говоря о законе про судьбу российских граждан в Латвии, Ринкевич повторил: плохо все - то, как этот закон был принят за несколько дней до выборов, то, как были продуманы дальнейшие шаги – как достичь цели, то, как это долго тянулось: “Я не вижу сейчас хороших решений. Я не считаю правильным в последний момент менять закон, когда  люди, которые выполнили норму закону, записавшись на сдачу экзамена… Может, они и не сдали его, но со своей стороны проявили, по меньшей мере, добрую волю. Фактически они чувствуют себя одураченными. Это не способствует хорошей практике принятия и исполнения законов и по другим вопросам. 

Во-вторых, мы выяснили, что у нас очень большое количество тех, кто вообще ничего не сделал. В-третьих, этим законом мы целый год способствовали нездоровой дискуссии о том, что вот-вот начнутся массовые депортации. Каждый случай нужно оценивать индивидуально, это европейская демократия. Но окончательно свой вердикт я смогу вынести только после того, как увижу – что конкретно решит Сейм. Когда эти поправки окажутся на моем столе, не будет спешки и автоматического подписания. Я буду оценивать принятое решение с разных аспектов. Но, к сожалению, вся ситуация до сих пор не говорит о хорошей практике. Знаете, был такой широко цитируемый классик -  премьер-министр России Черномырдин, который говорил – хотели, как лучше, получилось как всегда”.

Относительно граждан России, которые ничего не сделали со своей стороны, еще состоится дискуссия в Сейме: “Мы мало призывали граждан России подавать заявления, учить латышский и сдавать экзамен. Мы говорим о гражданах другого государства, которые выбрали российское гражданство, исходя из разных соображений – из-за пенсий или других причин… Но эти люд юридически и политически являются гражданами другого государства в Латвии. И 

им следует понять, что они должны уважать законы этого государства и говорить по-латышски. Да, кто-то по каким-то причинам не может. Но уже один жест, что ты подал заявку, достаточно важен.

По-моему, какими бы ни были дискуссии по этому вопросу, знание латышского языка будет необходимо в любой ситуации. И я хочу сказать тем, кто метнулся на защиту российских граждан, необходимо время от времени напоминать, что экзамен придется сдать, а язык - знать. И это тоже важно!”

Тем временем Латвия с 2014 года оказывала убежище российским, и с 2020 года - белорусским журналистам. В стране до сих пор работают журналисты из разных изданий, у которых не было таких проблем, как у одной телевизионной станции. Демократизировать Российскую Федерацию могут только ее граждане, но они к этому не созрели, говорит собеседник ЛР4: “Может ли в какой-то момент ситуация измениться? Возможно. Поможет ли этому поток объективной информации? Конечно. Можно ли изменить какое-то государство извне? Так не бывает. В свое время Советский Союз рухнул изнутри из-за экономических и военных причин. Только сами граждане могут изменить свою страну. Я таких признаков в каком-то обозримом времени не вижу”.

И, возвращаясь к Латвии, создать и объединить нацию может только общая воля и желание, считает президент. Есть и принципы - конституционные ценности, знание государственного языка, то, как мы оцениваем агрессию России против Украины. Беспринципные рассуждения не создают ничего: “Единая нация, единый латвийский народ – это все те, кто видит себя патриотами Латвии, абсолютно строго следуют принципам Сатверсме, отстаивают независимость и безопасность Латвии. Уже упомянутая мною агрессия России в отношении Украины. И тут – нравится или нет – те, кто думает, что “все не так однозначно”…

Думаю, эти люди еще не в той стадии, чтобы их можно было назвать частью единого латвийского народа. Это вопрос ни недель, ни месяцев, боюсь, даже ни лет. Это очень долгая серьезная задача”.