Скульптор Олег Скарайнис - прошедший через немецкий концентрационный лагерь автор Саласпилсского мемориала жертвам фашизма. Ему 91 год, живет он в Рагациемсе и продолжает творить. Несмотря на преклонный возраст, художника не покидает мечта исполнить свои работы в бронзе вместо гипса, а вместо вручаемых ему медалей хочет лишь иметь побольше средств для занятия любимым делом. В гостях у скульптора побывала корреспондент Латвийского радио 4 Оксана Донич.

Саласпилсский мемориал – ансамбль-памятник жертвам фашизма, сооруженный на месте лагеря смерти – включен в Канон культуры Латвии. Сюда уже не возят в обязательном порядке школьников на экскурсию, но "Дорога страданий" с символическими бетонными статуями не забыта. 

Надпись на бетонной стене на латышском "За этими воротами стонет земля" заставляет склонить голову и почтить память мучеников той сташной войны. Под траурными плитами находится земля из 23 подобных концлагерей, действовавших на территории Латвии в годы немецкой оккупации. 

Над мемориалом работало шесть архитекторов и три скульптора: Буковский, Зариньш и Скарайнис, увековечивший себя в центральной фигуре Rot Front. Он имел на это право – сам был узником концлагеря в Дахау.

Олег Скарайнис с супругой Ирэной вот уже 45 лет живет в Рагациемсе, у самых дюн Рижского залива. Звоню ему и напрашиваюсь в гости. "Приезжайте. Погода хорошая" - слышу в ответ. Домик Скарайнисов я узнала по надписи Skaras, вырезанной из пенопласта. Открываю деревянную калитку.

В летней постройке у Скарайниса мастерская. Несмотря на возраст он продолжает выдумывать, лепить, резать. Правда, все, что он сейчас может себе позволить, это пластилин, пенопласт и немного гипса. В работе – барельеф мадонны с младенцем и распятие с крестными страданиями Иисуса 
Христа. Много мелких деталей - руки уже не слушаются, но скульптор не сдается. 

"Основа - пенопласт, сверху - гипс. Гипса много, работа тяжелая и грязная. Помню, раньше говорили, мол, гипс - это не материал. Металл только, гранит. Но сейчас в ход идет все, что угодно. И это правильно, конечно. Из чего сделано - неважно. Лишь бы это было интересно. Бронза сегодня стоит долго, это при СССР цветной металл был дешевым", - вспоминает скульптор.

Скарайнис начал резать из пенопласта бюст Чехова. Чтобы с не с пустыми руками его супруга Ирэна поехала в Тагангорг, город, где родился Чехов и наш скульптор. 

"Мы решили снять фильм о юности Олега на берегу Азовского моря, в Таганроге, пишем сценарий. [Власти Таганрога] нам пообещали частично оплатить создание картины. Надеюсь, в Таганроге мы сможем найти людей, которые знают женщину, с которой началось творчество Олега. Он же был хулиганом, двором мальчишкой, ничем не хотел заниматься, пока одна очень умная женщина, немка Нина Михайловна Беккер, его не приобщила к творчеству. Олег стал посещать Дврец пионеров и увлекся лепкой, стал художником", - рассказывает жена скульптора. 

В Таганроге Освальда Гауера (позже он возьмет фамилию матери Скарайнис и поменяет имя на Олег) и застала война. Ему было 17 лет, когда в город пришли немцы. Арестовали за драку и отправили в Германию, на работы. А оттуда в концлагерь Нойенгамме под Гамбургом. Так и пробыл он в Германии до конца войны.

"Там мы работали на заводике, ремонтировавшем крылья "Мессершмидтов". Были склады, ребята туда залезли и чего-то там наворовали. Немцы не стали особо разбираться - всех, кто жил в этом городишке, посадили в автобусы и отправили в концлагерь. Если ты был специалистом, тебя включали в состав какой-то бригады и отправляли работать на заводы. У меня не было никаких документов, абсолютно. Я ездил по всей Германии, бесконечно менял лагеря, пока однажды ночью не сбежал - спрятался под вагонами, пришел к американцам. Хотел воевать, в их армию вступить. Они мне отказали, правда, накормили меня, шоколада надавали... К немцам на время положили спать. Утром просыпаюсь - вижу тех же немцев. Воевать расхотелось. Поехал к друзьям, которые остались на свободе. Это было весной, в марте 1945 года. Потом уже [в городе] появились зоны - американская зона была, французская и английская. Выгнали немцев, населили город депортированными лицами. Я там прокрутился и мог ехать в Америку, но не знал, что с семьей - как мама, брат младший погиб сразу после призыва в Красную армию в 1943-м, старшая сестра преподавала немецкий язык, ее взяли в [немецкую] армию переводчицей и пропала, влюбившись в какого-то капитана. Меня в армию не брали, как репрессированного, и я репатриировался в Россию", - рассказывает Олег. 

Сына врага народа на фронт не брали. Отца в 37-году репрессировали и сослали в лагеря. Он был  красным латышским стрелком. Родом из Мадонского края. В революцию уехал с женой в Россию строить коммунизм. 

Последние месяцы войны Освальд Гауер провел в Восточной Пруссии. 

"Офицеры, которые прошли войну и дошли до Берлина в Восточной Пруссии, они оценили нас. У всех были ямщики, как в царское время, и я тоже был приставлен к офицеру. Но повоевать нам не довелось - кончилась война, нас расформировали, создали отдельный военно-строительный батальон и через всю Россию повезли на Южный Сахалин строить склады", - вспоминает он. 

В 47-году он приехал в Ригу. Доучивался в вечерней школе, ходил в школу бальных танцев. Слесарничал в мастерских в базаре Берга, рисовал картинки на продажу – маслом на стекле. А потом поступил в Академию Художеств. Сходу. Учился хорошо - получал Сталинскую стипендию. 

В 61-году ученик Теодора Залькалнса попал в группу скульпторов, работавших над идеей мемориала жертвам фашизма в Саласпилсе. Конкурировал с самим Эрнстом Неизвестным. 

"Над проектом мы работали долго, много спорили, три дня обсуждали проект, композиции все. Ругались, все вокруг были модернисты, Пикассо был в моде, но это не подходило. В итоге пригласили Неизвестного. Он сделал свою работу, представил, но его номер не прошел", - рассказывает Олег. 

В качестве одного из монументов в центральной фигуре узников концлагеря скульптор изобразил самого себя.

"Почему не изобразить? Я сам видел это все, видел, как людей сжигают - это в Нойенгамме", - поясняет бывший узник. 

По признанию Освальда, у него было желание поставить скульптуры, напоминающие о жертвах среди евреев и экуменический крест, но идея поддержки не нашла...

"Я хотел все это сделать, потом один наш профессор брошюру от Музея оккпуации, в которой написал, что исходя из немецких данных, евреев в лагерях было не так много - все лагеря были трудовыми и везде было написано "Arbeit macht frei" - "Труд освобождает". Я бы хотел сказать этому профессору, что у нас в лагере одних только маленьких детей было не менее 600, это все доказано. Но у них своя политика... Я хотел поставить экуменический крест для компромисса трех конфессий - православных, католиков, евреев. Православные и католики были согласны, а евреи - нет. Никто не заинтересоваля. У них своя политика", - считает художник.

Скарайнис создавал эскизы, а скульпторы с именем, члены Союза Художников  - Зариньш и Буковский бегали по инстанциям. Держались друг за друга. Чтобы не упустить проект.

Авторы Саласпилсского мемориала в 70-м году были удостоены Ленинской премии. Тогда, в год 100-летия Ленина  эту премию получили также Марис Лиепа, Людмила Зыкина, Евгений Вучетич – за скульптуру "Родина мать зовет" на Мамаевом кургане в Волгограде. Но случилась денежная реформа. 

"Сто тысяч стали десятью тысячами. А десять тысяч на семь человек - у меня есть квитанция - это 1700 рублей на каждого. Заняв денег, дом купили за 3500 рублей", - вспоминает скульптор.

Во время работы на Саласпилсским мемориалом Олег Скарайнис и познакомился со своей Иреной. Ради него она вернулась в Латвию из Москвы. В Латвии они вместе живут уже 45 лет и скоро справят золотую свадьбу.

Недавно, в честь 70-летнего юбилея победы над гитлеровской Германией Олег получил медаль из рук посла России Александра Вешнякова. Однако нужно скульптору совсем другое...

"Я против всех медалей. Мне не надо медаль. Мне нужны деньги, чтобы работать, взять помощников. У нас капитализм, зачем мне все эти медали. Знаете, был английский скульптор Генри Мур. У него было четыре итальянца-формовщика. Он заказывал им формы, которые они отливали в гипсе. Но он платил им деньги. Мне же самому приходиться делать всю техническую работу. Конечно, на себя-то мне хватает моей пенсии, никаких особых желаний нет", - говорит художник.

И все же желание у Скарайниса есть – отлить  из бронзы  то, что он сделал в пенопласте и гипсе. Если удастся продать гамзатовских журавлей, можно будет развернуться, строит планы скульптор. Стремящиеся ввысь журавли, поднимающие над землей павшего солдата – бронзовая композиция была заказом министерства культуры СССР. Но Союз распался, и журавли не успели улететь в Москву. Может, им место в Дагестане, на родине Расула Гамазатова, чьи строки вдохновили латвийского скульптора? 

"Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей, 

Не в землю эту полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей".

Пока уже отлитая работа стоит в мастерской. Рядом с той, что мечтает увидеть в бронзе Ирена: абстрактная фигура человека – то ли Христа, то ли самого Скарайниса. Под тяжкой ношей – большим крестом. Называется "Путь". У каждого он свой.