24 марта 1900 года родился российский певец Иван Козловский.

Родился  Иван Семенович неподалёку от Киева в селе Марьяновка.  Юношей он  пел в хоре Троицкого народного дома, потом стал солистом академического хора.  Оперную карьеру Козловский начинал в труппе Полтавского передвижного оперного театра. Потом были Харьков, Свердловск, а уже потом Москва, где он стал кумиром.

Более 30 лет он был ведущим и самым любимым тенором Большого театра. А на концертных площадках продолжал петь до 90-летнего возраста. Может быть потому, что всегда вел абсолютно правильный  образ жизни и с завидноым старанием берег свое здоровье и особенно свой голос.

Однажды в Министерстве культуры Козловского упрекнули в слишком высоких доходах. Мол, у нас министр столько не получает. На что Иван Семенович просто ответил – так пусть ваш министр споет, как я, тогда и получит столько же.

Козловский имел специальный “антидьяволин” на все случаи жизни. Про кошку, пробежавшую перед колесами, нечего и говорить: в таком случае Иван Семенович разворачивался и ехал другой дорогой. Если клавир, не дай Бог, падал на пол, на нем полагалось немедленно посидеть. Придя куда-нибудь впервые — разбросать кругом просо. Перед выходом из дома — выкинуть монетку. И такую же положить на рельсы, перед тем, как сесть в поезд: “Чур-чур меня от злого глаза!”.

Когда Иван Семенович шел на сцену, уборщицы быстро убирали с глаз долой пустые ведра — иначе он мог отказаться петь. Нужно уточнить, что пел Козловский всю жизнь в одних и тех же рубашках — с некоторых пор штопаных-перештопаных — и тщательно сберегаемых стоптанных башмаках.

Ноты 40 лет носил в одном и том же портфеле, подаренном ему в 1924 году коллегами на бенефис — потрескавшуюся ручку в конце концов пришлось обмотать проволокой. С некоторых пор к его драгоценным раритетам прибавилась еще одна — белая пилотка Джевахарлала Неру. Когда-то тот подарил ее сестре Чехова, а уж Мария Павловна отдала Козловскому. Иван Семенович почему-то считал, что носить эту пилотку — к здоровью и долголетию. В этой пилотке он и появился в последний раз на людях — в Московской консерватории в декабре 1993 года. Ему было тогда 93 года.

Его любили не только за голос уникального тембра, уникальных возможностей, но и за то, что никогда нельзя было заранее знать, что сделает Козловский из той или иной роли.

Не даром самой знаменитой в его исполнении стала партия Юродивого в “Борисе Годунове”, раньше считавшаяся мелкой и проходной. Иван Семенович любил поэкспериментировать. Он то “осовременивал” арии: “Откройте, а то сейчас объявят воздушную тревогу”, — пел в 1942 году в “Сивильском цирюльнике”. То вмешивался в режиссуру: в “Риголетто” знаменитое “Сердце красавиц” с некоторых пор стал заканчивать, уйдя за кулисы — режиссер сердился: “О том, что вы берете ре-бемоль третьей октавы, знают двое — уборщица и я!”. А то напрашивался в партнеры к балерине Ольге Лепешинской и выполнял несложные поддержки. Начальство-было попеняло Козловскому, что он ставит под угрозу драгоценное здоровье, занимаясь не своим делом, но он пригрозил, что в таком случае станет носить по сцене многопудовых оперных примадонн.